Иммунитет к страхам: Как студенты Владимира Егоровича научились отличать реальные угрозы от мнимых

Исто­рия о том, как сту­ден­ты Вла­ди­ми­ра Его­ро­ви­ча выяс­ни­ли что, ока­зы­ва­ет­ся, тело отли­ча­ет дру­зей от врагов.

После био­хи­мии, объ­яс­нив­шей внут­рен­нюю кух­ню орга­низ­ма, настал черёд имму­но­ло­гии — пред­ме­та о том, как тело отли­ча­ет дру­зей от вра­гов. Для под­опеч­ных Вла­ди­ми­ра Его­ро­ви­ча это ста­ло глав­ным уро­ком: нако­нец-то понять, как отли­чить насто­я­щую опас­ность от надуманной.

Первая лекция: где Т‑лимфоциты встретили Т‑тревожность

Пре­по­да­ва­тель, про­фес­сор Дикоб­раз, спе­ци­а­ли­зи­ро­вал­ся на защит­ных реак­ци­ях — и не толь­ко иммун­ных. Его девиз: «Если имму­ни­тет не реа­ги­ру­ет — воз­мож­но, вы про­сто незнакомы».

— Кол­ле­ги! — начал он, угро­жа­ю­ще потря­хи­вая игол­ка­ми. — Сего­дня изу­ча­ем врож­дён­ный имму­ни­тет. Запом­ни­те: мак­ро­фаг не дума­ет, он погло­ща­ет. В отли­чие от неко­то­рых, — он мно­го­зна­чи­тель­но посмот­рел на Хому, — кто неде­ля­ми обду­мы­ва­ет каж­дый чих.

Хома, сидев­ший в мас­ке и с кар­ман­ным анти­сеп­ти­ком, немед­лен­но под­нял лапку:
— Про­фес­сор! А если мои мак­ро­фа­ги слиш­ком актив­ны? Это может быть ауто­им­мун­ное забо­ле­ва­ние? Или, наобо­рот, слиш­ком пас­сив­ны? Это имму­но­де­фи­цит? Я чув­ствую, как они там внут­ри ошибаются!

Бел­ка, стро­я­щая из желу­дей и вето­чек модель иммун­но­го отве­та, не отры­ва­ясь от рабо­ты, пробормотала:
— Хома, твои мак­ро­фа­ги заслу­жи­ли памят­ник за тер­пе­ние. Они года­ми защи­ща­ют тебя от вооб­ра­жа­е­мых опасностей.

— Но я хочу пони­мать про­цес­сы! — наста­и­вал Хома. — Рань­ше я про­сто боял­ся мик­ро­бов, а теперь могу боять­ся с науч­ной точ­ки зре­ния! Это же прогресс!

Про­фес­сор Дикоб­раз одоб­ри­тель­но хмыкнул:
— Кол­ле­га, ваша бди­тель­ность достой­на луч­ше­го при­ме­не­ния. Но давай­те сна­ча­ла раз­бе­рём­ся, где закан­чи­ва­ет­ся имму­но­ло­гия и начи­на­ет­ся ипо­хон­дрия. На сего­дня: если вы чих­ну­ли один раз — это не пан­де­мия. Воз­мож­но, это про­сто пыль.

Практикум: где перекрёстная реактивность встретила перекрёстные страхи

Лабо­ра­тор­ные рабо­ты по имму­но­ло­гии напо­ми­на­ли поле боя с неви­ди­мым врагом.

Енот, изу­чав­ший реак­цию агглю­ти­на­ции, так увлёк­ся, что начал ста­вить опы­ты на себе:
— Смот­ри­те! — вос­тор­жен­но кри­чал он. — Мои эрит­ро­ци­ты скле­и­ва­ют­ся с анти­те­ла­ми к бел­ку берё­зы! У меня пере­крёст­ная аллер­гия! Теперь я пони­маю, поче­му я чихаю и на пыль­цу, и на тревогу!

Бел­ка, опре­де­ляв­шая уро­вень гиста­ми­на, сде­ла­ла неожи­дан­ное открытие:
— Про­фес­сор! Когда я вспо­ми­наю, что забы­ла спря­тать оре­хи, уро­вень гиста­ми­на повы­ша­ет­ся! Это же имму­но­ло­ги­че­ское под­твер­жде­ние моей забывчивости!

Но глав­ный спек­такль устро­ил Хома на заня­тии по ауто­им­мун­ным забо­ле­ва­ни­ям. Изу­чая рев­ма­то­ид­ный арт­рит, он начал сги­бать и раз­ги­бать лап­ку с таким усер­ди­ем, что она дей­стви­тель­но заболела:
— Види­те! — зады­ха­ясь, докла­ды­вал он. — Утрен­няя ско­ван­ность! Отёк! Это же клас­си­че­ская кар­ти­на! Нуж­но сроч­но делать ана­лиз на рев­ма­то­ид­ный фактор!
— Кол­ле­га, — уста­ло ска­зал про­фес­сор Дикоб­раз, — вы толь­ко что само­сто­я­тель­но дове­ли себя до мышеч­но­го пере­на­пря­же­ния. Это назы­ва­ет­ся «гипер­диа­гно­сти­ка», а не «ауто­им­мун­ный про­цесс». Хотя за демон­стра­цию рабо­ты ноци­цеп­то­ров — плюс балл.

Методы запоминания: от антител до анти-тревожных стратегий

Под­хо­ды к изу­че­нию имму­но­ло­гии были столь же твор­че­ски­ми, сколь и бесполезными.

Бел­ка созда­ла из вето­чек и пау­ти­ны «модель иммун­ной памяти»:
— В‑лимфоциты — это жёлу­ди! — объ­яс­ня­ла она. — Память — это пау­ти­на! Прав­да, к кон­цу дня модель съел дятел, но зато все запом­ни­ли, что иммун­ная память хрупка.

Енот соста­вил «Таб­ли­цу иммун­ных кошмаров»:
— Цито­ки­но­вый шторм! Ана­фи­лак­сия! Ауто­агрес­сия! Теперь я знаю имму­но­ло­ги­че­ские осно­вы всех сво­их стра­хов! Прав­да, теперь я боюсь ещё и соб­ствен­но­го иммунитета…

Хома вёл «Днев­ник иммун­но­го статуса»:
«Утро: подо­зре­ние на сни­же­ние NK-кле­ток. После зав­тра­ка: воз­мож­ная гипер­про­дук­ция IgE. Обед: неспе­ци­фи­че­ский иммун­ный ответ на глю­тен. Нуж­но сдать имму­но­грам­му. Или про­сто пере­стать читать меди­цин­ские энцик­ло­пе­дии за едой».

Экзамен: дифференциальный диагноз между аллергией и истерией

Экза­мен по имму­но­ло­гии про­хо­дил в лабо­ра­то­рии, где каж­дый сту­дент полу­чал зада­ние опре­де­лить пато­ло­гию по иммун­ным показателям.

Бел­ке выпа­ло опи­сать изме­не­ния при брон­хи­аль­ной астме:
— Так… — она вни­ма­тель­но изу­ча­ла дан­ные. — Повы­шен­ный IgE, эози­но­фи­лия… Ой, а у меня ведь вче­ра тоже было затруд­нён­ное дыха­ние! Это же клас­си­че­ские симптомы!
— Кол­ле­га, — ска­зал Дикоб­раз, — вы вче­ра бежа­ли за авто­бу­сом. Это назы­ва­ет­ся «физио­ло­ги­че­ская одыш­ка», а не «дебют астмы».

Енот, ана­ли­зи­ро­вав­ший пока­за­те­ли гумо­раль­но­го имму­ни­те­та, добил­ся иде­аль­ных результатов:
— Про­фес­сор! Все имму­но­гло­бу­ли­ны в нор­ме! Прав­да, для это­го мне при­шлось пере­про­ве­рить ана­ли­зы 20 раз…
— В имму­но­ло­гии это назы­ва­ет­ся «ком­пуль­сив­ное кон­троль­ное иссле­до­ва­ние», — заме­тил Дикоб­раз. — Минус балл за потра­чен­ные реак­ти­вы, плюс балл за точность.

Но глав­ный про­рыв слу­чил­ся с Хомой. Ему доста­лись пока­за­те­ли кле­точ­но­го иммунитета:
— Так… — он изу­чал бланк ана­ли­зов. — Т‑лимфоциты в нор­ме… В‑лимфоциты… Ой! А это что за повы­шен­ный показатель?
— Кол­ле­га, — про­фес­сор Дикоб­раз взгля­нул на резуль­та­ты, — это уро­вень кор­ти­зо­ла. Вы перед экза­ме­ном про­дез­ин­фи­ци­ро­ва­ли всё, вклю­чая соб­ствен­ную тень. Это назы­ва­ет­ся «стресс», а не «иммy­но­де­фи­цит».
Хома рас­плыл­ся в улыбке:
— Зна­чит, все эти годы мои «симп­то­мы» были про­сто… нор­маль­ны­ми иммун­ны­ми реакциями?

Зачётка vs. Медицинская карта. Иммунный ответ психики

Вый­дя с экза­ме­на, сту­ден­ты обна­ру­жи­ли, что ста­ли смот­реть на свои стра­хи по-новому.

— Зна­ешь, — ска­зал Хома, — теперь, когда я чув­ствую тре­во­гу, я думаю не о болез­ни, а о химии тре­во­ги. Ока­зы­ва­ет­ся, боль­шин­ство «симп­то­мов» — это про­сто тело реа­ги­ру­ет на стресс!
— Да, — кив­ну­ла Бел­ка. — А я поня­ла, что моя «пани­ка» при нару­ше­нии пла­нов — это про­сто реак­ция имму­ни­те­та на неопре­де­лён­ность. Та же самая систе­ма, что защи­ща­ет от вирусов!
— А я, — поды­то­жил Енот, — нако­нец-то при­нял, что пер­фек­ци­о­низм — это ауто­агрес­сия. Слиш­ком мно­го ресур­сов тра­тит­ся на борь­бу с несу­ще­ству­ю­щи­ми угрозами.

Вла­ди­мир Его­ро­вич, наблю­дая за сво­и­ми сту­ден­та­ми, сде­лал запись: «Транс­фор­ма­ция завер­ше­на на иммун­ном уровне. Паци­ен­ты поня­ли, что их пси­хи­ка, как и иммун­ная систе­ма, уме­ет отли­чать реаль­ные угро­зы от мни­мых. Диа­гноз: имму­но­ком­пе­тен­тен и пси­хи­че­ски стабилен».

И глав­ный вывод сфор­му­ли­ро­вал Хома, впер­вые за годы спо­кой­но пью­щий чай без изме­ре­ния температуры:
«Ока­зы­ва­ет­ся, когда зна­ешь имму­но­ло­гию, даже соб­ствен­ное чиха­ние пере­ста­ёт быть пово­дом для пани­ки и ста­но­вит­ся про­сто защит­ной реак­ци­ей. Хотя… нет, всё-таки про­ве­рю, не аллер­гия ли это на прогресс».