Как наука училась называть душевные болезни

Исто­ри­че­ский обзор: от исте­рии до МКБ, или Как нау­ка учи­лась назы­вать душев­ные болез­ни сво­и­ми именами.

Ауди­то­рия замер­ла в ожи­да­нии. После слож­ных тем о мето­до­ло­гии и эти­ке сту­ден­ты с облег­че­ни­ем пред­вку­ша­ли что-то более кон­крет­ное. Бел­ка акку­рат­но раз­ло­жи­ла цвет­ные сти­ке­ры для вре­мен­ной шка­лы, Енот при­го­то­вил таб­ли­цу для срав­ни­тель­но­го ана­ли­за, а Хома с зами­ра­ни­ем серд­ца ждал, когда же нако­нец офи­ци­аль­но назо­вут все свои ста­рые «диа­гно­зы».

Вла­ди­мир Его­ро­вич, сидев­ший на послед­ней пар­те, с инте­ре­сом наблю­дал за под­го­тов­кой сту­ден­тов. Он хоро­шо пом­нил, как сам когда-то впер­вые зна­ко­мил­ся с исто­ри­ей пси­хи­ат­рии — это зна­ние помог­ло ему понять, что мно­гие «страш­ные» диа­гно­зы на самом деле были про­сто отра­же­ни­ем уров­ня раз­ви­тия нау­ки сво­ей эпохи.

Вначале было слово… и оно было ужасно неточным

Про­фес­сор Филин вошёл, неся с собой ста­рин­ный сви­ток и совре­мен­ный планшет.
— Кол­ле­ги, — начал он, раз­во­ра­чи­вая сви­ток с пожел­тев­ши­ми тек­ста­ми, — сего­дня мы совер­шим путе­ше­ствие во вре­ме­ни, и думаю, наш ува­жа­е­мый Вла­ди­мир Его­ро­вич под­твер­дит, насколь­ко важ­но пони­мать исто­ри­че­ский кон­текст в нашей про­фес­сии. Мы уви­дим, как меди­цин­ская нау­ка посте­пен­но учи­лась опи­сы­вать и клас­си­фи­ци­ро­вать душев­ные болез­ни — от пер­вых дога­док до совре­мен­ных систе­ма­ти­зи­ро­ван­ных подходов.

Вла­ди­мир Его­ро­вич одоб­ри­тель­но кив­нул, делая помет­ку в сво­ём блок­но­те: «Исто­рия пси­хи­ат­рии — луч­шее лекар­ство от про­фес­си­о­наль­ной заносчивости».

Древний мир: когда демоны заменяли диагнозы

— В Древ­нем Егип­те вашу ипо­хон­дрию, кол­ле­га Хома, объ­яс­ни­ли бы все­ле­ни­ем зло­го духа, — про­фес­сор пока­зал на сви­ток с иеро­гли­фа­ми. — Лече­ние было соот­вет­ству­ю­щим: закли­на­ния, риту­а­лы и ино­гда тре­па­на­ция чере­па, что­бы выпу­стить демо­на наружу.

Хома неволь­но поёжился:
— Сла­ва богу, я живу в эпо­ху МКБ!
— В Древ­ней Гре­ции Гип­по­крат впер­вые заго­во­рил о есте­ствен­ных при­чи­нах болез­ней, — про­дол­жил Филин. — Мно­гие состо­я­ния объ­яс­ня­лись нару­ше­ни­ем балан­са жиз­нен­ных соков орга­низ­ма. Неко­то­рые тео­рии того вре­ме­ни сего­дня вызы­ва­ют удив­ле­ние. Напри­мер, счи­та­лось, что опре­де­лён­ные нерв­ные рас­строй­ства свя­за­ны с внут­рен­ни­ми блуж­да­ю­щи­ми процессами.

Бел­ка вни­ма­тель­но слу­ша­ла, делая пометки:
— То есть, уже тогда иска­ли науч­ные объ­яс­не­ния, хоть и ошибочные?
— Имен­но! — кив­нул Филин. — Важ­но пони­мать кон­текст эпо­хи. Пси­хи­ат­рия дол­гое вре­мя раз­ви­ва­лась через про­буж­де­ние от предрассудков.

Средневековье: между суевериями и первыми приютами

— В Сред­ние века пони­ма­ние душев­ных болез­ней силь­но услож­ни­лось, — про­фес­сор пере­клю­чил слайд на изоб­ра­же­ние ста­рин­ной лечеб­ни­цы. — Пре­об­ла­да­ли суе­вер­ные пред­став­ле­ния о при­ро­де забо­ле­ва­ний. Лече­ние часто сво­ди­лось к изо­ля­ции и попыт­кам «очи­ще­ния».

Енот скри­пу­че запи­сы­вал в конспект:
— Полу­ча­ет­ся, систе­ма­ти­за­ции не было вовсе? Пре­об­ла­дал нена­уч­ный подход?
— Были и важ­ные исклю­че­ния, — воз­ра­зил Филин. — В раз­ных реги­о­нах мира появ­ля­лись пер­вые спе­ци­а­ли­зи­ро­ван­ные при­юты. Одна­ко во мно­гих местах они боль­ше похо­ди­ли на места содер­жа­ния, чем на лечеб­ные учре­жде­ния в совре­мен­ном понимании.

XIX век: рождение психиатрии как науки

— Всё изме­ни­лось с при­хо­дом науч­но­го мето­да, — голос про­фес­со­ра зазву­чал тор­же­ствен­но. — Появи­лись пер­вые систе­ма­ти­че­ские опи­са­ния пси­хи­че­ских рас­стройств, ста­ли раз­ра­ба­ты­вать­ся мето­ды клас­си­фи­ка­ции. Кли­ни­че­ский под­ход посте­пен­но вытес­нял быто­вав­шие ранее представления.

— А те «блуж­да­ю­щие» рас­строй­ства из Древ­ней Гре­ции? — не удер­жа­лась Белка.
— О, это целая эпо­ха! — гла­за Фили­на забле­сте­ли. — Изу­ча­лись раз­лич­ные фор­мы нев­ро­ти­че­ских рас­стройств, пред­при­ни­ма­лись попыт­ки най­ти их пси­хо­ло­ги­че­ские при­чи­ны. Так нача­ли фор­ми­ро­вать­ся новые направ­ле­ния в пони­ма­нии душев­ных болезней.

XX век: от первых классификаций к МКБ

— Но нау­ке нуж­ны были чёт­кие кри­те­рии, — про­фес­сор пере­шёл к самой важ­ной части. — Появ­ле­ние пер­вых меж­ду­на­род­ных клас­си­фи­ка­ций болез­ней ста­ло важ­ным эта­пом в систе­ма­ти­за­ции зна­ний о пси­хи­че­ских рас­строй­ствах. Одна­ко пер­во­на­чаль­но эти раз­де­лы были доволь­но краткими.

Хома смот­рел на экран с рас­ту­щим изумлением:
— То есть… рань­ше не было даже обще­го спис­ка болезней?

— Пред­ставь­те себе! — кив­нул Филин. — Пер­вые клас­си­фи­ка­ци­он­ные систе­мы были очень лако­нич­ны­ми и отра­жа­ли уро­вень зна­ний сво­е­го вре­ме­ни. Мно­гие состо­я­ния пони­ма­лись ина­че, а неко­то­рые вещи, сего­дня счи­та­ю­щи­е­ся нор­мой, тогда мог­ли попа­дать в кате­го­рию расстройств.

В ауди­то­рии про­нёс­ся заин­те­ре­со­ван­ный шёпот.

Практикум: диагностируем Наташу Ростову и Гамлета

Вла­ди­мир Его­ро­вич пред­ло­жил необыч­ное задание:
— Кол­ле­ги, давай­те попро­бу­ем при­ме­нить исто­ри­че­ский под­ход. Как бы мы диа­гно­сти­ро­ва­ли лите­ра­тур­ных геро­ев в раз­ные эпохи?

Коман­да Ено­та диа­гно­сти­ро­ва­ла Ната­шу Ростову:
— По Гип­по­кра­ту: мелан­хо­ли­че­ский тем­пе­ра­мент! По под­хо­дам XIX века: нев­ро­ти­че­ское рас­строй­ство! По МКБ-10: F43.2 — рас­строй­ство при­спо­со­би­тель­ных реакций!

Коман­да Бел­ки ана­ли­зи­ро­ва­ла Гамлета:
— Сред­не­ве­ко­вый под­ход: слож­но­сти душев­но­го поряд­ка! Иссле­до­ва­те­ли XIX века: мелан­хо­лия! Совре­мен­ный диа­гноз: F33 — рекур­рент­ное депрес­сив­ное расстройство!

Хома же сосре­до­то­чил­ся на соб­ствен­ном «кей­се»:
— В древ­но­сти: все­ле­ние духа болез­ни! В Сред­не­ве­ко­вье: слож­ное душев­ное состо­я­ние! По Фрей­ду: ипо­хон­дри­че­ский нев­роз! По МКБ-10: F45.2 — ипо­хон­дри­че­ское рас­строй­ство! Нако­нец-то у меня есть офи­ци­аль­ное название!

Как менялось понимание нормы

К кон­цу пары сту­ден­ты смот­ре­ли на клас­си­фи­ка­цию с новым пониманием.

— Зна­чит, — под­ве­ла итог Бел­ка, — то, что вче­ра объ­яс­ня­лось одни­ми при­чи­на­ми, сего­дня пони­ма­ет­ся ина­че. А то, что зав­тра будет нор­мой, сего­дня ещё может изу­чать­ся как нарушение.
— А я понял, — про­шеп­тал Хома, — что моя ипо­хон­дрия — это не про­кля­тие, а меди­цин­ский фено­мен с бога­той исто­ри­ей. Это… обнадёживает.

Енот стро­ил вре­мен­ную шкалу:
— Соглас­но ана­ли­зу, за 100 лет пси­хи­ат­рия про­шла путь от опи­са­тель­ных под­хо­дов к дока­за­тель­ной меди­цине. Но мно­гие совре­мен­ные диа­гно­зы име­ют исто­ри­че­ские аналоги.

Когда сту­ден­ты выхо­ди­ли из ауди­то­рии, Вла­ди­мир Его­ро­вич с удо­вле­тво­ре­ни­ем отме­чал, как рас­ши­рил­ся их кру­го­зор. Его чаш­ка сего­дня напо­ми­на­ла: «Понять болезнь — зна­чит понять эпо­ху, в кото­рую её диагностируют».

А впе­ре­ди их жда­ло зна­ком­ство с DSM и МКБ, где пред­сто­я­ло выяс­нить, поче­му одни и те же симп­то­мы в раз­ных клас­си­фи­ка­ци­ях назы­ва­ют­ся по-раз­но­му. Но это была уже совсем дру­гая история…