История о том, как студенты Владимира Егоровича научились спасаться от собственной паники…
Пока они изучали, как лечить последствия катастроф, самый важный урок оказался в том, как не устроить катастрофу из-за чихания. Безопасность жизнедеятельности и медицина катастроф стала для студентов Владимира Егоровича финальным экзаменом на здравомыслие: если ты можешь не впасть в панику при виде шины, наложенной на лапку зайца, значит, ты готов к практике.
Первая лекция: где теория рисков встретила риск увидеть у себя все симптомы сразу
Преподаватель, профессор Филин-Спасатель, мог с закрытыми глазами наложить шину и прочитать лекцию о классификации ЧС. Его девиз: «Если паника — не помощник в тушении пожара, то в диагностике — и подавно».
— Коллеги! — начал он, грациозно разворачивая носилки. — Сегодня мы изучаем алгоритм действий при обнаружении пострадавшего. Первое: оценить обстановку на предмет опасности. Второе: не стать вторым пострадавшим от собственной ипохондрии.
Хома, уже надевший противогаз и спасательный жилет, поднял лапку:
— Профессор! А если у пострадавшего учащённое дыхание и тахикардия? Это может быть и шок, и просто моя реакция на стресс! Как дифференцировать?
Белка, собиравшая тревожный чемоданчик с математической точностью, не отрываясь от работы, пробормотала:
— Хома, если ты упадёшь в обморок при виде крови, то пострадавших будет двое. Дыши глубже.
— Но я должен быть готов ко всему! — настаивал Хома. — Я теперь знаю, что при стрессе выделяется кортизол, который может маскировать симптомы! Это же усложняет диагностику в полевых условиях!
Профессор Филин мудро покачал головой:
— Коллега, если вы будете анализировать свой кортизол при каждом чихе, то катастрофой станет ваше психическое состояние. На сегодня: иногда чих — это просто чих.
Практикум: где наложение шин встретило шину познания
Занятия по медицине катастроф напоминали съёмки блокбастера, где каждый студент был и режиссёром, и жертвой, и спасателем.
На отработке сердечно-лёгочной реанимации Енот так увлёкся, что начал реанимировать учебный манекен с пугающей точностью:
— Раз-два-три… — отсчитывал он, нажимая на грудь манекена. — Профессор! А если у реального пострадавшего хрупкие рёбра? Я ведь могу сломать их и вызвать пневмоторакс! Это же ятрогения!
— Лучше сломанное ребро, чем смерть от остановки сердца, — парировал Филин. — Хотя ваш манекен, кажется, уже отправился в лучший из миров. Поздравляю.
Белка, отрабатывающая эвакуацию из условно горящего дупла, сделала открытие:
— Знаете, а ведь паника распространяется быстрее огня! Когда я крикнула «Все наружу!», Хома попытался эвакуировать даже свои запасы прошлого года!
Но главный перелом случился на занятии по массовым поражениям. Когда Хома, дрожащими лапками накладывающий повязку «условно пострадавшему» ежу, вдруг остановился:
— Профессор… а ведь я сейчас не думаю о своих болезнях. Я думаю о том, как правильно завязать узел. Это… необычно.
Методы запоминания: от аптечки до апокалипсиса
Подходы к изучению БЖД были столь же практичными, сколь и парадоксальными.
Белка разработала «Идеальный план эвакуации из леса»:
— Учитывая сезонные пожары, паводки и нашествие туристов, — докладывала она, — оптимальный маршрут должен проходить через три запасных дупла и включать плавсредства!
Енот составил «Исчерпывающий список угроз»:
— Падение деревьев, укусы клещей, пищевые отравления, — зачитывал он. — Кстати, после изучения этого списка у меня появилось пять новых фобий!
Хома собрал «Аптечку для апокалипсиса»:
— Здесь всё: от бинтов до противоядий от всех известных змей! — гордо демонстрировал он. — Правда, для её переноски потребуется отдельный отряд спасателей…
Зачёт: где спасение утопающих встретило тонущего в симптомах
Итоговый экзамен представлял собой имитацию ЧС в учебном лесу.
Белка блестяще организовала эвакуацию «пострадавших» зверей:
— Енота — на носилки! Хому — успокоить и отвести в безопасную зону! — командовала она. — Профессор, я учла даже психологическое состояние пострадавших!
— Пять баллов, — кивнул Филин. — Вы не забыли, что главное в катастрофе — сохранить не только жизни, но и достоинство пациента.
Енот, оказывавший помощь «пострадавшему» с множественными травмами, замер в сомнениях, его лапки застыли в воздухе.
— Профессор, я боюсь сделать хуже! Если начну останавливать кровотечение — побеспокою возможную травму позвоночника. А если буду беречь спину — он может истечь кровью! Это же тупик!
Профессор Филин мягко подошёл и положил крыло на его плечо.
— Коллега, вы только что открыли для себя главный секрет нашей профессии: врач — не Бог, он — профессионал, который делает лучший выбор из возможных в данный момент. Не бывает идеальных решений в неидеальных условиях. Бывает — следующее правильное действие. Сейчас это — остановить кровь. А потом — аккуратно фиксировать спину. Шаг за шагом.
Он повернулся ко всем студентам, и его голос прозвучал твёрдо и тепло:
— И запомните: наша задача — не совершить подвиг. Наша задача — сделать то, что мы можем, здесь и сейчас. И иногда самое лучшее, что мы можем сделать — это перестать дрожать, сделать глубокий вдох и просто начать. С себя. Со своего спокойствия.
Енот глубоко вздохнул, посмотрел на свои лапки — они перестали дрожать — и уверенно потянулся за жгутом.
Но главное испытание выпало Хоме. Когда «пострадавший» заяц схватился за сердце, Хома вместо паники сделал нечто невероятное — он ровным голосом спросил:
— Где болит? Какой характер боли? Куда отдаёт?
И только потом, передав зайца дежурной Белке, отошёл в сторону и с гордостью констатировал:
— У меня трясутся лапки. Но теперь я знаю — это не болезнь, а адреналин. И он помогает работать.
Безопасность vs. Ипохондрия
К концу курса произошло чудо — студенты начали различать реальные угрозы и мнимые страхи.
— Знаешь, — сказал Хома, впервые спокойно проходя мимо таблички «Осторожно, клещи!», — я теперь понимаю, что опасность — это не то, что может случиться, а то, что происходит прямо сейчас. И если прямо сейчас ничего не происходит, можно просто дышать.
— Да, — кивнула Белка. — А я поняла, что самая лучшая безопасность — это не стерильность, а готовность принять любой сценарий. И свой упакованный тревожный чемоданчик. Пусть Хома носит с собой аптечку, а у меня там карта подземных ходов, номер телефона дятла-спасателя и запасная зарядка для моего внутреннего паникёра. На всякий пожарный! А то вдруг пожар?
— А я, — подытожил Енот, — наконец-то принял, что перфекционизм в условиях катастрофы — это роскошь. Иногда достаточно просто сделать, а не сделать идеально.
Владимир Егорович, наблюдая за финальными учениями, сделал запись: «Курс БЖД и медицины катастроф завершён. Пациенты усвоили главное: самая частая катастрофа — разгулявшееся воображение. Диагноз: готов к непредсказуемости жизни».
И главный вывод сформулировал Хома, попивая чай у костра после успешных учений:
«Оказывается, когда знаешь основы безопасности, перестаёшь видеть катастрофу в каждом недомогании. Хотя… нет, всё-таки спрошу у профессора, не опасно ли для экологии этот костёр».