Невидимый свет и видимые паники

Неви­ди­мый свет и види­мые пани­ки: Как сту­ден­ты Вла­ди­ми­ра Его­ро­ви­ча учи­лись видеть сквозь тка­ни, не ухо­дя в запой от контраста…

Луче­вая диа­гно­сти­ка и луче­вая тера­пия. Два пред­ме­та, где сту­ден­ты нако­нец-то полу­чи­ли закон­ное пра­во смот­реть сквозь дру­гих. Для коман­ды Вла­ди­ми­ра Его­ро­ви­ча, при­вык­шей копать­ся в моз­гах, воз­мож­ность поко­пать­ся в внут­рен­но­стях с помо­щью вол­шеб­ных аппа­ра­тов ста­ла насто­я­щим праздником.

В каби­не­те, боль­ше похо­жем на лого­во супер­ге­роя, на сво­ём при­выч­ном посту дежу­рил Вла­ди­мир Его­ро­вич. На этот раз он при­нёс не чаш­ку, а целый свин­цо­вый фартук.
— На вся­кий слу­чай, — пояс­нил он. — Зна­е­те ли, пси­хи­ка тоже под­вер­же­на облу­че­нию. Осо­бен­но когда Хома пыта­ет­ся рас­счи­тать дозу для сво­е­го мни­мо­го заболевания.

Рентгенология, или Как найти скелет в шкафу, даже если это твой собственный скелет

Заня­тия вёл про­фес­сор Филин — спе­ци­а­лист, кото­рый мог поста­вить диа­гноз по тени на сним­ке, даже если это была про­сто тень от лампы.
— Кол­ле­ги! — прон­зи­тель­но ухал он. — Сего­дня вы научи­тесь отли­чать нор­му от пато­ло­гии. И от арте­фак­тов. И от мух на плён­ке. Послед­нее, кста­ти, встре­ча­ет­ся чаще, чем вы думаете.

На экране появил­ся пер­вый сни­мок. Хома, уви­дев соб­ствен­ный рент­ген, издал звук, сред­ний меж­ду чири­ка­ньем и сиг­на­лом тревоги.
— Про­фес­сор! У меня одно реб­ро кри­вее дру­гих! И позво­нок какой-то подо­зри­тель­ный! Это же нача­ло ско­лио­ти­че­ской дефор­ма­ции с эле­мен­та­ми кост­ной дисплазии!
— Кол­ле­га Хома, — Филин уста­ло потер кры­лом лицо. — Это назы­ва­ет­ся «вы сиде­ли кри­во, когда дела­ли сни­мок». Если бы ваши позвон­ки рас­по­ла­га­лись так, как на этом фото, вы бы ходи­ли бук­вой «Зю». Сле­ду­ю­щий пациент!

Бел­ка, напро­тив, сра­зу поня­ла суть.
— Так это же как моя систе­ма тай­ни­ков! — обра­до­ва­лась она. — Толь­ко вме­сто оре­хов — внут­рен­ние орга­ны! Смот­ри­те, вот тут у паци­ен­та вме­сто пече­ни — тень от пря­ни­ка! Надо сроч­но делать УЗИ!

Ультразвук, или Почему все органы внезапно стали похожи на галактики

Сле­ду­ю­щее заня­тие вела про­фес­сор Лету­чая Мышь — спе­ци­а­лист с таким слу­хом, что слы­ша­ла, как рас­тёт трава.
— Кол­ле­ги, теперь мы будем слу­шать паци­ен­тов! — гово­ри­ла она, вклю­чая аппа­рат. — Печень здо­ро­во­го паци­ен­та зву­чит как шум при­боя. А нездо­ро­вая — как варе­ник, упав­ший на пол.

Енот, при­ло­жив­ший дат­чик к сво­е­му брю­ху, замер в экстазе.
— Божеч­ки! Я слы­шу, как течёт моя кровь! Или это урчит от голо­да? Про­фес­сор, это аор­та или про­сто я забыл позавтракать?
— Это ваш желу­док тре­бу­ет кот­ле­ту, — сухо кон­ста­ти­ро­ва­ла про­фес­сор. — Запи­ши­те: диф­фе­рен­ци­аль­ная диа­гно­сти­ка меж­ду сосу­ди­стым шумом и чув­ством голода.

Лучевая терапия, или Как лечить тем, чего не видишь

Самый пуга­ю­щий раз­дел вёл про­фес­сор Дятел, кото­рый сту­чал по аппа­ра­там для про­вер­ки их прочности.
— Запом­ни­те! — стук-стук. — Луч — он как дятел. — Стук-стук. — Дол­бит точ­но в цель. — СТУК. — Но если про­мах­нуть­ся… — Он мно­го­зна­чи­тель­но посмот­рел на Хому. — Мож­но про­ды­ря­вить не то, что нужно.

Хома немед­лен­но схва­тил­ся за голову.
— Про­фес­сор! А если у паци­ен­та голо­ва шевель­нёт­ся? Или у меня рука дрог­нет? Мы же можем про­жечь дыру в здо­ро­вом мозге!
— Можем, — согла­сил­ся Дятел. — Поэто­му мы фик­си­ру­ем паци­ен­тов рем­ня­ми. И сту­ден­тов — тоже. Кста­ти, — повер­нул­ся он к Вла­ди­ми­ру Его­ро­ви­чу, — вам не нужен ремень для Хомы?

Методы запоминания: От снимков на холодильнике до лечения светом

Под­го­тов­ка к экза­ме­ну была самой творческой.

Бел­ка раз­ве­си­ла рент­ге­нов­ские сним­ки по все­му дуп­лу. «Это мой люби­мый! — пока­зы­ва­ла она гостям. — Види­те, как кра­си­во рас­по­ло­же­ны киш­ки у это­го бар­су­ка! Пря­мо как орнамент!»

Енот пытал­ся сде­лать УЗИ сво­е­го запа­са оре­хов. «Инте­рес­но, — рас­суж­дал он, — этот орех пустой или пол­ный? Надо про­ве­рить ультразвуком!»

Хома про­во­дил сеан­сы «вооб­ра­жа­е­мой луче­вой тера­пии» для сво­их стра­хов. «Вот твой страх перед серьёз­ны­ми болез­ня­ми, — бор­мо­тал он, направ­ляя на себя настоль­ную лам­пу. — Полу­чай дозу здра­во­го смыс­ла! И ещё немно­го селе­на для профилактики!»

Экзамен: Увидеть невидимое и не перепутать с мухой на объективе

Экза­мен был слож­ным, как чте­ние мыс­лей у ежа.

Бел­ке попал­ся сни­мок с явной патологией.
— Вижу! — крик­ну­ла она. — У паци­ен­та в лёг­ком ино­род­ное тело! Нет, пого­ди­те… это скреп­ка от рент­ге­но­ло­га… А вот здесь — насто­я­щая брон­хо­эк­та­зия! Надо сроч­но делать брон­хо­ско­пию, КТ и при­не­сти мне оре­хов для ясно­сти ума!
— Гени­аль­но! — Филин был впе­чат­лён. — Пять бал­лов! Вы види­те даже то, чего нет!

Ено­ту достал­ся слож­ный слу­чай УЗИ.
— М‑да, — вор­чал он, водя дат­чи­ком по муля­жу. — То ли киста, то ли арте­факт, то ли про­фес­сор про­сто пошу­тил, под­ло­жив сюда варе­нье… Похо­же на мой про­шло­год­ний забро­див­ший ком­пот! — Он при­ло­жил ухо к дат­чи­ку. — Ага! Тихое позва­ни­ва­ние! Опре­де­лён­но киста! Или про­сто муха внут­ри муля­жа застря­ла… Нет, всё-таки киста!

Про­фес­сор Филин, наблю­дав­ший за этой сце­ной, под­нял бровь:
— Поздрав­ляю, кол­ле­га! Вы про­ве­ли пол­ное обсле­до­ва­ние: от гастро­но­ми­че­ско­го ана­ли­за до энто­мо­ло­ги­че­ской экс­пер­ти­зы. Жаль, паци­ен­та при­шлось бы выпи­сать ещё до поста­нов­ки диа­гно­за. Киста — вер­но, но ско­рость диа­гно­сти­ки остав­ля­ет желать луч­ше­го. Четыре!

Хоме выпа­ло соста­вить план луче­вой тера­пии. Все замер­ли, ожи­дая исте­ри­ки. Но Хома взял план­шет и начал рисо­вать поля облучения.
— Так… что­бы не задеть спин­ной мозг… и что­бы гла­за не выпа­ли… и что­бы воло­сы не вылез­ли… — бор­мо­тал он. — И что­бы паци­ент после лече­ния мог бегать, пры­гать и радо­вать­ся жизни!
— Хома, — Дятел впер­вые улыб­нул­ся. — Вы един­ствен­ный, кто поду­мал о том, что­бы паци­ент после лече­ния мог радо­вать­ся. Пять бал­лов! И бонус­ный орех!

Зачётка vs. Медицинская карта. Лучевой финал

Вый­дя с экза­ме­на, они сто­я­ли и щури­лись от обыч­но­го сол­неч­но­го света.

— Зна­ешь, — ска­зал Хома, — я теперь пони­маю, что наше тело — это как квест. И что­бы его прой­ти, нуж­но знать все сек­рет­ные ком­би­на­ции в виде мето­дов диагностики.
— А я, — доба­ви­ла Бел­ка, — поня­ла, что самый страш­ный диа­гноз — это тот, кото­рый ты сам себе при­ду­мал. А насто­я­щие про­бле­мы… они хотя бы вид­ны на снимках.

Вла­ди­мир Его­ро­вич подо­шел к ним, зага­доч­но улыбаясь.
— Ну что, кол­ле­ги? Научи­лись отли­чать насто­я­щие тени от воображаемых?
— Научи­лись, док­тор! — хором отве­ти­ли они. — Ока­зы­ва­ет­ся, если посве­тить на про­бле­му доста­точ­но силь­но, она либо рас­со­сёт­ся, либо ока­жет­ся мухой на стекле!

И глав­ный вывод, кото­рый они сде­ла­ли, зву­чал так: «Самый точ­ный диа­гноз ста­вит­ся, когда ты видишь не толь­ко то, что внут­ри паци­ен­та, но и то, что у него в голо­ве. И ино­гда вто­рое лечить гораз­до слож­нее, чем пер­вое. К сча­стью, у нас есть для это­го Вла­ди­мир Егорович!»