Шторм и штиль в мире чувств

Шторм и штиль в мире чувств или Нару­ше­ния эмо­ци­о­наль­но-воле­вой сферы.

Поза­ди оста­лись обман­чи­вые тро­пы вос­при­я­тия, хруп­кие мосты памя­ти и при­чуд­ли­вые лаби­рин­ты мыш­ле­ния. Каза­лось, маги­стран­ты Вла­ди­ми­ра Его­ро­ви­ча изу­чи­ли все угол­ки созна­ния, но сего­дня их жда­ло, пожа­луй, самое лич­ное и зага­доч­ное путе­ше­ствие — в мир эмо­ций и воли. В ауди­то­рии Лес­но­го меди­цин­ско­го вита­ло осо­бое напря­же­ние: тема нару­ше­ний эмо­ци­о­наль­но-воле­вой сфе­ры каса­лась каждого.

Нарушения эмоционально-волевой сферы

Про­фес­сор Филин, откаш­ляв­шись, начал лек­цию, гля­дя на сту­ден­тов поверх очков.
— Кол­ле­ги, мы с вами иссле­до­ва­ли, как чело­век видит, пом­нит и дума­ет. Но что дви­жет им? Что застав­ля­ет дей­ство­вать или, наобо­рот, без­воль­но зами­рать? Сего­дня мы гово­рим о топ­ли­ве души — об эмо­ци­ях и воле. И о том, что про­ис­хо­дит, когда это топ­ли­во либо выте­ка­ет, либо пре­вра­ща­ет­ся в бур­ля­щий поток. Наша тема: апа­тия, абу­лия и эмо­ци­о­наль­ная лабильность.

Апатия: Когда мир теряет краски

— Апа­тия, — начал Филин, — это не про­сто пло­хое настро­е­ние или уста­лость. Это — выцвет­ший ковёр. Зву­ки при­глу­ше­ны, крас­ки потуск­не­ли, ничто не раду­ет и не тре­во­жит. Мир ста­но­вит­ся прес­ным и безразличным.

Про­фес­сор обвёл взгля­дом ауди­то­рию и оста­но­вил­ся на Бел­ке.
— Кол­ле­га Бел­ка, пред­ставь­те: вам при­но­сят кор­зи­ну самых спе­лых, отбор­ных оре­хов ново­го уро­жая. Ваши действия?

Бел­ка, обыч­но не спо­соб­ная уси­деть на месте при одном упо­ми­на­нии оре­хов, лишь мед­лен­но под­ня­ла на него взгляд.
— Ну… лежат и лежат. Мож­но же потом. Или… пусть кто-нибудь дру­гой раз­бе­рёт. Вро­де бы и не хочется…

В ауди­то­рии повис­ло изум­лён­ное мол­ча­ние. Сама Бел­ка тут же встре­пе­ну­лась, осо­знав свою неестественность.
— Ой! То есть, я, конеч­но, немед­лен­но при­ступ­лю к ката­ло­ги­за­ции! Но… пони­ма­е­те, про­фес­сор, это чув­ство — буд­то все крас­ки мира вдруг погас­ли… оно быва­ет ино­гда. Ненадолго.

— Имен­но это вы и опи­са­ли, — кив­нул Филин. — Вре­мен­ное состо­я­ние зна­ко­мо мно­гим. Но когда это ста­но­вит­ся посто­ян­ным фоном — мы име­ем дело с апатией.

Абулия: Когда воля говорит «не могу»

— А теперь усу­гу­бим кар­ти­ну, — про­дол­жил про­фес­сор. — Пред­ставь­те, что вы не толь­ко не хоти­те раз­би­рать оре­хи, но и не може­те заста­вить себя даже про­тя­нуть к ним лап­ку. Это — абу­лия. Отсут­ствие воли, побуж­де­ний, невоз­мож­ность начать дей­ствие. Не «не хочу», а «не могу хотеть».

Взгляд Фили­на оста­но­вил­ся на Ено­те.
— Кол­ле­га Енот, ваш иде­аль­ный план на день состав­лен. Все пунк­ты выве­ре­ны, ресур­сы рас­пре­де­ле­ны. Но вы лежи­те и не може­те сде­лать даже пер­вый шаг. Что это?

Енот поблед­нел, пред­ста­вив эту кош­мар­ную картину.
— Это… это пол­ный крах систе­мы! Без­во­лие! Пара­лич ини­ци­а­ти­вы! — он с ужа­сом посмот­рел на свои акку­рат­ные кон­спек­ты. — Про­фес­сор, а если я ино­гда откла­ды­ваю выпол­не­ние пунк­та «полить цве­ты» на пят­на­дцать минут? Это начало?

— Нет, кол­ле­га, это назы­ва­ет­ся про­кра­сти­на­ция, — успо­ко­ил его Филин. — При абу­лии вы не про­сто откла­ды­ва­е­те, вы не в состо­я­нии при­нять само реше­ние действовать.

Эмоциональная лабильность: Когда качели эмоций не остановить

— И, нако­нец, пол­ная про­ти­во­по­лож­ность, — голос про­фес­со­ра вновь при­об­рёл дра­ма­ти­че­ские нот­ки. — Эмо­ци­о­наль­ная лабиль­ность. Это когда ваши чув­ства — не река, а гор­ный поток с поро­га­ми. Малей­шая неуда­ча — и вы в без­дне отча­я­ния. Милая шут­ка — и вы на гребне без­удерж­но­го весе­лья. Эмо­ции сме­ня­ют­ся стре­ми­тель­но и неуправляемо.

Все неволь­но пере­ве­ли взгляд на Хому. Тот уже нерв­но ёрзал на месте.
— Кол­ле­га Хома, — обра­тил­ся к нему Филин. — Допу­стим, вы толь­ко что полу­чи­ли «отлич­но» на зачё­те. Ваша реакция?

Хома вско­чил, его лицо оза­ри­ла вос­тор­жен­ная улыбка.
— Три­умф! Я гений! Я достиг вер­ши­ны позна­ния! — Но уже через секун­ду его взгляд помут­нел от ужа­са. — Хотя пого­ди­те… А если это ошиб­ка? Если про­фес­сор меня пожа­лел? Или это нача­ло мани­а­каль­ной фазы? Всё про­па­ло! — Он схва­тил­ся за голову.

— Бра­во, кол­ле­га! — карк­нул Филин. — Вы толь­ко что за десять секунд про­де­мон­стри­ро­ва­ли клас­си­че­ский лабиль­ный аффект. От эйфо­рии — к ката­стро­фе. В реаль­но­сти такие пере­па­ды длят­ся доль­ше и изма­ты­ва­ют пациента.

Практикум: Где заканчивается характер и начинается симптом

Вла­ди­мир Его­ро­вич, сидев­ший сбо­ку, мяг­ко всту­пил в диалог.
— Кол­ле­га Бел­ка, ваша вре­мен­ная уста­лость — это не апа­тия, а сиг­нал отдох­нуть. Кол­ле­га Енот, ваше стрем­ле­ние к поряд­ку — не ригид­ность, а опо­ра. А кол­ле­га Хома… — он улыб­нул­ся. — Ваша яркая эмо­ци­о­наль­ность — ключ к пони­ма­нию тех, чьи чув­ства ста­ли их тюрь­мой. Ваша зада­ча — научить­ся отли­чать пого­ду в душе от кли­ма­ти­че­ской катастрофы.

После лекции: в поисках своего настроения

Вый­дя из ауди­то­рии, маги­стран­ты задумались.
— И как теперь понять, — тихо спро­си­ла Бел­ка, — где моя любовь к поряд­ку, а где — нача­ло чего-то тревожного?
— А моя дотош­ность? — доба­вил Енот. — Она же может выгля­деть как отсут­ствие спонтанности!
— А я… — Хома вздох­нул. — Кажет­ся, я живу в состо­я­нии пер­ма­нент­ной эмо­ци­о­наль­ной лабиль­но­сти. Но теперь я знаю, что это не я такой ненор­маль­ный, а у мое­го состо­я­ния есть название!

Вла­ди­мир Его­ро­вич, наблю­дая за их ухо­дя­щи­ми спи­на­ми, с теп­ло­той думал о том, что само­по­зна­ние — самый слож­ный учеб­ный курс. Его чаш­ка сего­дня, каза­лось, шеп­та­ла: «Самый точ­ный диа­гноз начи­на­ет­ся с чест­но­го вопро­са к само­му себе».

Любо­пыт­но, — раз­мыш­лял он, — сего­дня они меря­ют новые тер­ми­ны на себя, как пла­тье. А зав­тра эти же сло­ва ста­нут их инстру­мен­та­ми, что­бы помочь тем, кто застрял в апа­тии, поте­рял волю или ока­зал­ся в пле­ну у соб­ствен­ных чувств.

А впе­ре­ди маги­стран­тов жда­ло пер­вое прак­ти­че­ское при­ме­не­ние зна­ний — пато­пси­хо­ло­ги­че­ский прак­ти­кум, где пред­сто­я­ло изу­чить мето­ди­ки и про­ве­сти самое слож­ное обсле­до­ва­ние: друг на друге.