После химии, объяснявшей, из чего состоят реакции, наступила пора биофизики, которая должна была объяснить, почему эти реакции протекают так медленно, когда ждёшь результаты анализов. Для подопечных Владимира Егоровича этот предмет стал неожиданным мостом между телесными ощущениями и законами вселенной.
Первая лекция: где закон Бернулли встретил гипервентиляцию
Преподаватель, профессор Сурок, специализировался на статике, динамике и искусстве впадать в спячку во время особенно занудных формул. Его девиз: «Если явление нельзя описать математически — значит, вы просто плохо старались».
— Коллеги! — начал он, рисуя на доске схему кровотока. — Сегодня мы изучаем гидродинамику сердечно-сосудистой системы. Обратите внимание: согласно уравнению Бернулли, при сужении сосуда давление падает, а скорость потока…
Хома, сидевший с тонометром на лапке, прервал лекцию:
— Профессор! У меня только что давление подскочило на 20 мм рт. ст.! Это подтверждает теорию? Или у меня начинается гипертонический криз?
Белка, строившая из палочек модель сосуда, не отрываясь от работы, пробормотала:
— Хома, ты просто пережал манжету. И дышишь так, будто пытаешься надуть воздушный шар через соломинку. Расслабься.
— Но я проверяю теорию на практике! — настаивал Хома. — Если при стрессе сосуды сужаются, то по Бернулли… Ой, у меня действительно голова закружилась!
Профессор Сурок медленно моргнул:
— Коллега, ваш исследовательский энтузиазм достоин восхищения. Но для начала давайте разберёмся, где заканчивается физика и начинается паническая атака. На сегодняшнем уроке: если вы чувствуете головокружение — прекратите пережимать себе артерии.
Практикум: когда диффузия встретила диффузные боли
Лабораторные работы по биофизике напоминали сеанс магии с элементами научного подхода.
Енот, изучавший диффузию в желатине, так увлёкся, что начал применять законы Фика к своей жизни:
— Смотрите! — восторженно кричал он. — Молекулы краски распространяются точно так же, как слухи о моём мнимом радикулите по лесу! Это же процесс с одинаковой физической природой!
Белка, работавшая с электроэнцефалографом, надела датчики на себя и обнаружила интересную закономерность:
— Профессор! Когда я думаю о несобранных орехах — альфа-ритм исчезает! А когда представляю полные кладовые — появляется выраженная бета-активность! Это же можно использовать для диагностики эффективности планирования!
Но главный цирк устроил Хома на занятии по акустике. Изучая распространение звука в средах, он приложил стетоскоп к своей груди и закричал:
— Я слышу шумы! Турбулентный поток! Это либо начало сердечной недостаточности, либо прекрасная иллюстрация закона Рэлея!
— Коллега, — устало сказал профессор Сурок, — вы слышите собственное сердцебиение. И да, оно подчиняется физическим законам. Как и ваша склонность к драматизму.
Методы запоминания: от кинетики до кинезиофобии
Подходы к изучению биофизики были столь же творческими, сколь и бесполезными.
Белка соорудила из орехов и пружинок модель мышечного сокращения:
— Смотрите! — демонстрировала она. — Актин и миозин! Как только появляется АТФ — орехи сдвигаются! Правда, теперь белки едят моё учебное пособие…
Енот создал «Атлас физических симптомов»:
— Дрожь — это механические колебания с частотой 8–12 Гц! Одышка — нарушение газообмена из-за градиента парциального давления! Теперь я могу описывать свои симптомы на научном языке!
Хома вёл «Дневник биофизического здоровья»:
«Утро: проверил электрическую активность сердца. В покое — норма. После чашки кофе — подозрение на ри-ентри. Нужно изучить теорию автоволновых процессов в миокарде. Или просто перейти на чай».
Экзамен: дифференциальный диагноз между резонансом и истерикой
Экзамен по биофизике проходил в лаборатории, где каждый студент получал задание измерить какой-либо параметр.
Белке выпало определить остроту слуха:
— Так… — она внимательно слушала камертон. — 4000 Гц воспринимаю, 8000 — тоже… Ой, а это что за шум? — Она сняла наушники. — Профессор, у меня в ушах звенит!
— Коллега, — сказал Сурок, — вы три часа просидели в наушниках. Это называется акустическая усталость, а не нейросенсорная тугоухость.
Енот, измерявший электрическое сопротивление кожи, добился рекордной точности:
— Профессор! Погрешность всего 0.5%! Правда, для этого мне пришлось измерить сопротивление 50 раз на разных участках тела…
— В медицине это называется «компульсивное повторение измерений», — заметил Сурок. — Минус балл за избыточное усердие.
Но главный прорыв случился с Хомой. Ему досталось УЗИ-исследование:
— Так… — водил он датчиком по своему животу. — Печень однородная… почки симметричные… Ой! А это что за тёмное пятно?
— Коллега, — профессор Сурок посмотрел на экран, — это газ в кишечнике. Физика, а не патология. Поздравляю — вы здоровы.
Хома расплылся в улыбке:
— Значит, мои «симптомы» все эти годы были просто… статистическими погрешностями измерений?
Зачётка vs. Медицинская карта. Физический факультет души
Выйдя с экзамена, студенты обнаружили, что мир стал проще.
— Знаешь, — сказал Хома, — теперь, когда у меня что-то заболит, я сначала вспоминаю законы физики, а уже потом — МКБ-10. Оказывается, большинство «симптомов» объясняется гравитацией, инерцией и прочими нормальными явлениями!
— Да, — кивнула Белка. — А я поняла, что моя «паническая атака» при дедлайнах — это просто реакция активации симпатической нервной системы. Та же самая, что помогает убегать от хищников!
— А я, — подытожил Енот, — наконец-то принял, что перфекционизм — это нарушение закона сохранения энергии. Слишком много сил тратится на достижение идеала.
Владимир Егорович, наблюдая за своими студентами, сделал запись: «Трансформация завершена на квантовом уровне. Пациенты поняли, что подчиняются тем же законам, что и вся вселенная. Диагноз: физически и психически здоровы».
И главный вывод сформулировал Хома, впервые за годы спокойно пьющий вечерний чай:
«Оказывается, когда знаешь биофизику, даже собственное сердцебиение перестаёт быть поводом для паники и становится интересным физическим явлением. Хотя… нет, всё-таки проверю, не нарушаю ли я второе начало термодинамики своей тревожностью».