История о том, как студенты Владимира Егоровича искали смыслы между МКБ-10 и Уставом леса.
После истории медицины, показавшей, КАК лечили, настала пора философии и биоэтики, которые должны были объяснить, ЗАЧЕМ. Для подопечных Владимира Егоровича этот предмет стал настоящим спасением: наконец-то найти оправдание своей ипохондрии в трудах великих мыслителей.
Первая лекция: где категорический императив встретил императив измерить давление
Преподаватель, профессор Журавль, специализировался на философии с прищуром, видящим суть вещей. Его девиз: «Если мысль не умещается в голове — значит, вы мыслите в неправильной системе координат».
— Коллеги! — начал он, закидывая клюв за спину в задумчивой позе. — Сегодня мы изучаем Сократа. «Познай самого себя» — это не призыв к самокопанию, а руководство к объективному самоанализу.
Хома немедленно начал лихорадочно записывать:
— Профессор! Значит, когда я три часа изучаю симптомы в интернете — я следую заветам Сократа? Это же философская практика!
Белка, строившая из палочек модель «Дерева познания», не отрываясь от работы, пробормотала:
— Хома, Сократ имел в виду познание души, а не слизистой оболочки гортани. Хотя твоё упорство действительно достойно античного философа.
— Но я познаю себя через симптомы! — настаивал Хома. — Каждый новый симптом — это шаг к самопознанию!
Профессор Журавль медленно покачал головой:
— Коллега, есть разница между самопознанием и самодиагностикой. Сократ помогал афинянам находить истину, а не болезни Крейтцфельдта-Якоба.
Семинар по биоэтике: где принцип «не навреди» встретил принцип «а что, если проверить ещё разок»
Практические занятия по биоэтике проходили в формате дискуссий, где каждый медицинский случай превращался в философскую дилемму.
Енот, разбиравший принципы автономии пациента, пришёл в ужас:
— Так значит, если пациент отказывается от лечения, мы должны уважать его решение? Даже если он явно не в себе? Даже если у него, например, явные симптомы, но он говорит, что здоров? — Енот с тоской посмотрел на свои конспекты. — Я бы такого пациента немедленно положил в стационар. Для его же блага.
Белка, анализировавшая проблему информированного согласия, внезапно осенило:
— Профессор! А моя тревога — это ведь нарушение принципа информированного согласия! Мой организм ставит мне диагнозы, не спрашивая моего мнения!
Но главный скандал устроил Хома на занятии по распределению ресурсов.
— Вот смотрите, — доказывал он, тыкая лапкой в схему. — Если у нас один аппарат МРТ и два пациента — я и ещё кто-то — то приоритет должен быть за мной! Потому что я… э‑э-э… лучше осознаю риски! Это этично?
Профессор Журавль взмахнул крылом:
— Коллега, вы только что сформулировали принцип «ипохондрического эгоизма». В биоэтике это не принято.
Методы запоминания: от стоицизма до паники
Подходы к изучению философии были столь же глубокими, сколь и бесполезными в быту.
Белка создала «Дерево философских систем»:
— Стоики — крепкие ветки! — объясняла она. — Эпикурейцы — сладкие плоды! А моя тревога — это птичье гнездо, свитое на самом верху!
Енот составил «Таблицу соответствия симптомов и философских школ»:
— Тахикардия — экзистенциализм! Головокружение — скептицизм! — гордо демонстрировал он. — Теперь я могу философски обосновать любое своё недомогание!
Хома вёл «Дневник философского здоровья»:
«Утро: прочитал Сенеку. Решил мужественно переносить невзгоды. 10:00: закололо в боку. Перечитал Эпикура — решил избегать страданий. 11:00: пошёл сдавать анализы».
Экзамен: где декартово сомнение встретило сомнение в диагнозе
Экзамен по философии проходил в формате дискуссии, где каждый студент защищал свою этическую позицию.
Белке выпало обсуждать проблему эвтаназии:
— С одной стороны, право на достойную смерть… — она замолчала, её хвост задрожал. — Ой, а ведь я как-то неделю болела насморком и думала, что это конец! Хорошо, что в нашем лесу эвтаназия не разрешена!
Енот, анализировавший принцип справедливости, добился идеального соответствия теории и практики:
— Профессор! Я вывел формулу справедливого распределения медицинских ресурсов! Правда, она требует 15 обследований для каждого пациента…
— В философии это называется «гиперболизация», — заметил Журавль. — Минус балл за непрактичность, плюс балл за старание.
Но главный прорыв случился с Хомой. Ему досталась тема «Смысл жизни и смысл болезни»:
— Так… — он смотрел в потолок. — Если болезнь — это часть жизни… и жизнь имеет смысл… значит, и болезнь имеет смысл… — Он вдруг умолк. — Профессор, а может, моя ипохондрия — это просто экзистенциальный кризис в медицинской маскировке?
Профессор Журавль впервые за семестр улыбнулся:
— Пять баллов. Вы нашли правильный вопрос, а это в философии важнее ответа.
Зачётка vs. Медицинская карта. Экзистенциальный уровень
Выйдя с экзамена, студенты обнаружили, что мир заиграл новыми красками.
— Знаешь, — сказал Хома, — теперь, когда у меня что-то заболит, я сначала спрашиваю «зачем?», а не «что это?». И как-то сразу становится… философски спокойнее.
— Да, — кивнула Белка. — А я поняла, что моя паника из-за невыполненных планов — это не болезнь, а экзистенциальная тревога перед конечностью бытия. Звучит солиднее, правда?
— А я, — подытожил Енот, — наконец-то принял, что перфекционизм — это нарушение философского принципа золотой середины. Аристотель бы меня осудил.
Владимир Егорович, наблюдая за своими студентами, сделал запись: «Трансформация завершена на экзистенциальном уровне. Пациенты научились отделять медицинские вопросы от философских. Диагноз: философски просвещён и психически адекватен».
И главный вывод сформулировал Хома, впервые за годы спокойно разглядывающий закат:
«Оказывается, когда знаешь философию, даже собственная ипохондрия кажется не болезнью, а особым видом мироощущения. Хотя… нет, всё-таки проверю, не является ли это утверждение софизмом».