Если анатомия была картой, а физиология — инструкцией, то химия оказалась сводом законов, по которым работала вся лесная лаборатория. Для студентов Владимира Егоровича этот предмет стал настоящим испытанием: как оставаться вменяемым, когда любое вещество в пробирке может оказаться причиной твоих мнимых болезней.
Первая пара: где соляная кислота встретила желудочную панику
Преподаватель, профессор Хамелеон, мог менять цвет в зависимости от темы урока. При объяснении pH его кожа приобретала радужную окраску, что сбивало с толку даже самых внимательных студентов.
— Коллеги! — начал он, демонстративно капнув кислоту на кусок мела. — Сегодня мы изучаем основные неорганические соединения. Запомните: если вещество вызывает у вас желание немедленно вызвать скорую — возможно, вы просто неправильно его держите.
Хома, сидевший в первом ряду, инстинктивно отодвинулся:
— Профессор! А если я случайно капну себе на лапу? Это будет химический ожог или начало системной интоксикации? Нужно ли мне заранее приготовить антидот?
Белка, не отрываясь от конспекта, пробормотала:
— Хома, антидот готовится после отравления, а не до. Или ты планируешь отравиться по расписанию?
— Я просто составляю таблицу рисков! — обиделся Хома. — Вот смотри: вероятность пролить кислоту — 3.7%, вероятность тяжёлых последствий — 98.2%…
Профессор Хамелеон позеленел от любопытства:
— Коллега, ваши расчёты впечатляют, но давайте сначала изучим теорию. И для справки: слюна содержит бикарбонаты, которые нейтрализуют слабые кислоты. Так что если вы не планируете купаться в серной кислоте, всё будет в порядке.
Практикум: Когда титрование стало титрами тревоги
Лабораторные работы по химии напоминали токсикологическое отделение. Студенты в белых халатах (которые у Енота тут же покрылись пятнами от всех реактивов сразу) с опаской подходили к колбам.
Белка, проводя качественную реакцию на белок, так увлеклась, что добавила реактив не только в пробирку, но и в свой утренний бутерброд с ореховой пастой.
— Ой! — воскликнула она. — А это съедобно? Я только что провела эксперимент на своём завтраке!
— Только если вы хотите стать ходячей химической лабораторией, — заметил профессор, ставший вдруг фиолетовым. — Но за научный подход — плюс балл.
Енот, титруя щёлочь кислотой, довёл процесс до абсолюта:
— Профессор! У меня точка эквивалентности наступила на 0.001 мл раньше, чем в методичке! Это статистически значимое отклонение! Возможно, у меня дрожат лапы от волнения, или это ранний признак паркинсонизма?
— Или вы просто слишком стараетесь, — вздохнул Хамелеон, став нежно-голубым. — Иногда перфекционизм — это тоже химическая реакция, только в мозге.
Но главное представление устроил Хома. Изучая органическую химию, он обнаружил сходство между формулой адреналина и кофеина:
— Так вот почему я дрожу после трёх чашек кофе! Мой организм думает, что я постоянно в опасности! Это не тревожное расстройство, это биохимия!
— Поздравляю, — сказал профессор, став зелёным. — Вы только что открыли для себя основы нейрохимии. Может, теперь сократите потребление кофе?
Методы запоминания: От Менделеева до менделевского наследования
Подходы к изучению химии были столь же разнообразными, сколь и неэффективными.
Енот создал «Периодическую таблицу симптомов», где каждому элементу соответствовала возможная болезнь: «Ртуть — tremor mercurialis, калий — аритмия, натрий — отёки…»
— Это гениально! — восхищался он. — Теперь я могу диагностировать отравления по таблице Менделеева!
Белка, практик до мозга костей, пыталась применить химию в быту:
— Смотрите! — демонстрировала она. — Если капнуть уксус на известняк, он шипит! Так можно проверять качество строительных материалов для дупла! Правда, мой дом теперь пахнет маринадом…
Хома вёл «Дневник химической чувствительности»: «09:00 — выпил чай. Возможно, реакция танина с железом… Чувствую лёгкое головокружение. Или это гипогликемия? Нужно проверить уровень глюкозы…»
Экзамен: Дифдиагноз между отравлением и паникой
Экзамен по химии проводился в лаборатории, где каждый студент получал загадочный препарат для анализа.
Белке достался раствор с неизвестным pH:
— Так… лакмус стал красным… — она задумалась. — Кислая среда… Как в моём желудке после несвежего ореха! Это же модель гастрита!
— Коллега, — прошипел Хамелеон, став оранжевым, — вы определяете pH, а не ставите диагнозы. Хотя аналогия интересная…
Енот, анализируя соль, добился идеального результата:
— Профессор! Погрешность всего 0.0001%! — воскликнул он.
— Замечательно, — сказал Хамелеон, став жёлтым. — Жаль, что в реальной медицине пациенты редко бывают такими идеальными, как ваши растворы.
Хоме выпала задача на расчёт дозировки:
— Так… молярная масса 180 г/моль… нужно 0.1 моль… — он внезапно побледнел. — Профессор, а если я ошибся в расчётах? Это же может стоить кому-то жизни!
— Коллега, — Хамелеон стал спокойного зелёного цвета, — пока вы рассчитываете дозу глюкозы для чая Барсука, жизни ничто не угрожает. Продолжайте.
Зачётка vs. Медицинская карта. Молекулярный уровень
Выйдя с экзамена, студенты обнаружили, что стали смотреть на мир по-другому.
— Знаешь, — сказал Хома, — теперь, когда у меня учащается сердцебиение, я думаю не об инфаркте, а о выбросе катехоламинов. Как-то спокойнее.
— Да, — кивнула Белка. — А я поняла, что моя любовь к орехам — это не психология, а биохимия! Там же триптофан, предшественник серотонина!
— А я, — подытожил Енот, — наконец-то принял, что не всё в жизни можно довести до идеальной концентрации. Иногда и 95% чистоты достаточно.
Владимир Егорович, наблюдая за своими студентами, сделал запись: «Трансформация на молекулярном уровне завершена. Пациенты научились отделять химические процессы от катастрофизации. Можно выписывать с формулой: C6H12O6 (глюкоза) + здравомыслие».
И главный вывод сформулировал Хома, попивая травяной чай вместо кофе:
«Оказывается, наша психика — это сложный химический завод. И если понимать, какие процессы там идут, можно не бояться каждого «пшика» и «булька». Хотя… нет, всё-таки проверю, не слишком ли концентрированный у меня чай получился».