Провалы, накладки и беличьи тайники… или Изучаем память.
В Лесном медицинском царила сосредоточенная тишина, которую нарушал лишь шелест страниц и нервный стук молоточка Енота по парте. Он проверял, не разучился ли он держать инструмент после вчерашней лекции о нарушениях восприятия. Сегодня профессору Филину предстояло погрузить студентов в новые дебри — нарушения памяти.
— Коллеги, — начал он, поправляя очки. — Вчера мы изучали, как нас могут обмануть глаза и уши. Сегодня мы поговорим о предательстве изнутри. О том, как наша собственная память может стать ненадёжным союзником. Мы начинаем тему: амнезии и конфабуляции.
Амнезия: Когда в чертогах разума пустуют залы
— Амнезия, — продолжил Филин, — это не просто «забыл, куда положил орех». Это когда целые залы воспоминаний в вашей ментальной библиотеке оказываются наглухо заперты. Иногда — навсегда.
Хома встрепенулся, в его глазах читался неподдельный ужас.
— Профессор! — выдохнул он. — Я вчера целую минуту не мог вспомнить, где оставил свою запасную зубную щётку! Это оно? Начало? Ретроградная амнезия?
— Коллега Хома, — невозмутимо парировал Филин, — если бы вы забыли, что у вас вообще есть зубная щётка, вот тогда мы бы забеспокоились. А забыть её местоположение после шестичасового штурма конспектов по нейроанатомии — это называется «перегрузка оперативной памяти». Лечится чаем и восьмичасовым сном.
Белка, сверяясь со своим идеальным конспектом, подняла лапку.
— То есть, амнезия — это когда архив повреждён? Но данные-то на месте? Просто нет доступа?
— Прекрасная аналогия, коллега Белка! — одобрительно кивнул профессор. — Именно так. Файлы есть, но папка «Мои юные годы» или «Вчерашний завтрак» оказывается пустой или битой.
Конфабуляция: Когда библиотекарь начинает сочинять
— А теперь, — голос Филина стал зловеще-заговорщическим, — представьте, что ваш библиотекарь, не желая признавать, что в архиве пробел, начинает… сочинять. Он не говорит «не знаю». Он выдаёт вам яркую, детализированную историю, которая никогда не происходила. Это и есть конфабуляция.
Енот, до этого молча сверявший таблицы, ахнул.
— То есть, это не ложь? Это… творческое заполнение пустот?
— Именно! — каркнул Филин. — Пациент абсолютно уверен в правдивости своих воспоминаний. Его мозг не лжёт, он — творит. Например, на вопрос «что вы делали в прошлое воскресенье?» пациент с конфабуляциями может подробно рассказать, как летал на воздушном шаре и пил чай с Единорогом, искренне веря в это.
Хома с надеждой посмотрел на профессора.
— А если я иногда путаю, кому из соседей я должен три желудя? Или мне кажется, что я уже принимал витамины, хотя бутылочка не тронута… Это она?
— Это, коллега, — улыбнулся Филин, — называется «синдром дефицита внимания на фоне гипердиагностики». Или, если проще, «хомячья перегруженность». Лечится составлением списков и снижением дозы самоконтроля. Храните список долгов. Или заведите бухгалтера.
Практикум: Проверка на прочность
Владимир Егорович, сидевший на последней парте, решил закрепить материал.
— Коллеги, давайте проведём эксперимент. Белка, закройте глаза. Что вы ели на завтрак позавчера?
Белка, не моргнув глазом, тут же выдала:
— Овсяную кашу с орехами и мёдом, ровно 17 ягод черники для антиоксидантов и чай из шиповника в зелёной чашке.
Все ахнули. Енот с уважением записал это в блокнот как «феноменальная автобиографическая память».
— Хома, а вы помните, о чём была наша первая лекция в магистратуре?
Хома зажмурился, его усы затряслись.
— Э‑э… Парадигмы! Что-то про торты… и ёжиков… Кажется, у меня тогда начиналась тахикардия… А, нет, это было на второй лекции! Или… Всё, профессор, у меня амнезия! Или конфабуляция? Я сейчас придумаю, что мы слушали лекцию о летающих хомяках!
Все засмеялись. Владимир Егорович подытожил:
— Вот видите? Один и тот же вопрос у одного вызывает точнейшее воспоминание, а у другого — хаос и готовность к творчеству. Память — штука субъективная.
Память — сад
Выйдя с лекции, студенты бурно обсуждали новую тему.
— Знаешь, — сказала Белка Еноту, — мне кажется, конфабуляция — это не так уж и плохо. Иногда красивая выдумка лучше пустоты.
— Согласно моим расчётам, — тут же откликнулся Енот, — 73% бытовых ссор происходят из-за расхождений в воспоминаниях. Теперь я знаю, как это называется!
— А я, — прошептал Хома, листая конспект, — теперь буду бояться не только симптомов, но и их отсутствия. Вдруг я что-то уже забыл и не помню об этом? Это же ретроградная… Антероградная… Чёрт, я уже запутался!
Владимир Егорович, наблюдая за ними, с улыбкой попивал чай. Его чашка сегодня скромно намекала: «Память — это не архив, а сад. Что-то забывается, что-то прорастает вновь, а иное и вовсе оказывается прекрасным сорняком».
Интересно, — подумал он, — сегодня они ищут амнезию у себя. А завтра научатся отличать настоящую потерю памяти от простой забывчивости у своих будущих пациентов. И, кто знает, может, именно способность Хомы драматично искажать воспоминания сделает его гениальным специалистом по конфабуляциям.
А впереди их ждал куда более сложный урок — о нарушениях мышления. Но это была уже следующая история.